О смелости...

Что-то я задумалась о смелости. Как-то многое оказалось с ней связано последнее время.

Смелость — это ведь не героизм «грудью на амбразуру», не кино-экшн с мечами и пистолетами...

Смелость, например, позволить себе остаться собой там, где ломают тебя и хотят сломать другого. Не совершить подлость там, где от тебя требуют её совершить. Смелость вмешаться там, где проще закрыть глаза и пройти мимо. Смелость — идти в неизвестном направлении, не за кем-то, шагая по широкой, проложенной многими ногами до меня, чужой дороге, а прокладывать свои, ещё неизведанные пути, оставляя за собой крошечную цепочку собственных следов...

Я осознала, что люди, работавшие и работающие со мной в проектах, группах, лабораториях, это прежде всего, очень смелые люди. И дело тут не только в том, чтобы «выйти на сцену». И стоять там, в лучах света, и что-то ещё при этом делать, чувствуя на себе множество пар глаз, ощущая напряжённое внимание, с которым «на меня смотрят». Не в том далеко, чтобы признать своё неумение делать что-то и приходить и приходить на занятия снова и снова, постигая, запоминая, повторяя... чтобы научиться чему-то ещё. И не в том, чтобы оказаться посреди улицы, как в страшном сне (да, да, в том самом, когда снится, что стоишь, обнажённая, на улице, а вокруг люди, люди, люди...), и позволить себе танцевать, перед всеми, кожей чувствуя на себе взгляды: любопытствующие, оценивающие, осуждающие, восторгающиеся...

Смелость, о которой я говорю, это нечто ещё большее. Смелость открыться. Другим. Отпереть заржавевшие замки/раздвинуть со скрипом створки/ и приоткрыть хотя бы чуть-чуть своё сердце. И замирая, поделиться чуточкой себя с миром. Позволить себе снять свои маски/забрала/доспехи/покрывала, открыть глаза и взглянуть ими в открытые глаза другого.

Но даже это не главное. Самая, пожалуй, реальная, настоящая смелость, нужна прежде всего для того, чтобы решиться, рискнуть и заглянуть в … себя. Взглянуть свои глазами в собственные глаза, отражаясь в них, как зеркале, многократно. Осмелиться встретить себя лицом к лицу, «без купюр», без оправданий, обвинений, предвзятости. Позволить себе познакомиться с самим собой настоящим, подлинным. За грудой накопленного душевного хлама: обидами, страхами, неуверенностью, разочарованиями, болью, сожалениями... За заборами запретов, ограничений, внушений... Найти себя. И остаться с собой, никуда больше без себя не уходя... О, сколько смелости для этого надо!.. Сколько страха может порождать сама мысль об этом. Сколько оправданий, отговорок и самообмана мы создаём за всю свою жизнь, только чтобы этого не делать.

Я счастлива, что я встречаю вас, мои смелые и уже родные люди... 

Счастлива, что ваша смелость пробуждает смелость в других. Счастлива, что вы у меня были и есть.

Я горжусь и восхищаюсь вами, смельчаки, идущие вперёд тогда, когда наиболее страшно, говорящие правду, даже тогда, когда очень, ну очень хочется соврать, познавшие счастье свободы, которая приходит вслед за вашей смелостью.
Потому что иначе... иначе можно всю жизнь просидеть под капюшоном в самом углу "зрительного зала", так и не начав жить.

Дорогой, любимый Зритель!

Дорогой и любимый Зритель!

Мы все, актёры и актрисы, режиссёры и операторы, все постановочные цеха, администраторы и организаторы, артисты всех жанров, водители и гардеробщицы, даже уборщицы сцены – мы все работаем для вас. Но, Боже ж мой, Зритель!.. Помни же хотя бы об этом…

После нескольких спектаклей, проведённых в роли «работника зала», у меня просто накипело. Ну вот нет сил молчат больше. Так любят у нас все от мала до велика обсуждать спектакли, и так мало кто вспоминает о зрителе, и том, что ему, Зрителю, тоже надо немножко «поработать», приложить своей души, внимания и, хотя бы просто, воспитания, чтобы спектакль удался. Для всех окружающих.

Ну, во-первых. Мне не понятно, ну вот вообще не понятно, почему в нашем замечательном городе принято опаздывать на спектакль. На спектакль! Ты понимаешь, Зритель, что спектакль – это живые люди, которые настраиваются, что-то делают там, на сцене, да-да, говорят что-то, действуют, «живут» там. И твой вход с громкими криками в зал через 15 минут после начала – мягко говоря, отвлекает. И других зрителей, и актёров – они ЖИВЫЕ люди!.. Это не кино, блин! И вообще вне моего понимания, почему у нас считается нормальным, опаздывая минут на 15-20, стоять в фойе, громко возмущаться тем, что всё уже началось и вас не подождали, и хамить администраторам. Ну не могу я этого понять… ВЫ ОПОЗДАЛИ. Просочитесь, максимально незаметно проникните в зал на указанное вам свободное место… И можно извиниться. Перед работниками театра и соседями.

Итак, вы сидите в зале. Возможно, я открою сейчас для тебя галактику, любимый Зритель, но в театре не едят во время спектакля. Нет, реально. Полтора-два часа вообще без еды! Без колы, булок, чипсов, бананов (лично видела сегодня мартышек таких на спектакле), печенек, конфеток и прочей жратвы. И вообще без пива. Да, я понимаю, это серьёзное испытание. Но не переживай, в некоторых спектаклях бывает антракт. Это перерыв такой минут на 15. Вот во время антракта поесть можно, а то можно ж и сдохнуть от голода, я понимаю…

О, чудо. Дорогой Зритель Ты вошёл, сел, перестал есть, разворачивать с шумом упаковку, создавать вокруг себя свалку, и у тебя появилось странное такое чувство – чем же себя занять?.. Дааааа, первое, что тебе приходит в голову – это сразу же обсудить первые впечатления с соседом. Понимаю. Поход в театр настолько впечатляет, что тебя прямо распирают эмоции. Пожалуйста. Сдержись. Просто вдохни, выдохни и замолчи. Скажешь всё потом. Посмотри на сцену и постарайся послушать, что там говорят. Актёры. Для тебя.

Да, ты услышал. И даже понял. И тебе страстно захотелось запомнить этот день надолго, запечатлеть для благодарных потомков вид сцены с твоего драгоценного места, увековечить это произведение искусства, на которое тебе удалось, с таким трудом, пробираясь сквозь все преграды, попасть.  И ты, милый Зритель, вдохновенно достаёшь телефон или фотоаппарат. И снимаешь, ещё и с яркой вспышкой (конечно же, темно же вокруг!!).  Приготовься, на подходе открытие второй галактики – на спектаклях не снимают! Вот вообще. Помимо того, что это опять отвлекает и зрителей, и актёров, - это просто неприлично, не принято, не красиво. Ты, возможно, будешь шокирован, но не все жаждут оказаться в объективе твоей камеры. Причины тут не важны. Просто прими это. И не снимай. Убери телефон. Не надо играть сейчас, слушать музыку, просматривать новости в вк. Обрати свой взор на сцену снова, там что-то происходит. Для тебя.

И, конечно. Об этом, ты уже знаешь, ты же грамотный Зритель – телефон не должен издавать звуков во время спектакля. Это значит, конечно, что звук надо отключить. Да потому что ты снова помешаешь всем вокруг!!..

Спектакль идёт. Ты стараешься. Но наступает момент (я понимаю, конечно, ты же живой человек), и тебе опять что-то нужно срочно: поесть, попить, сходить в туалет (ну вот прямо срочно вот, ты же ребёнок маленький 4 лет!!), уйти с половины спектакля (тебе надоело сосредотачиваться, скучно, хочется домой и баиньки) – и ты встаёшь прямо в то время, когда живые актёры играют для тебя и, пробираясь с любого места в зале, уходишь, скрипя и хлопая дверями. Зритель, миленький, родной… Поверь, нам со сцены всё видно и слышно. И это очень, очень тяжело – продолжать несмотря ни на что. Я понимаю, ты Зритель, а не Актёр, ты не знаешь и не можешь знать, сколько сил, времени, разнообразной работы, энергии, души уходит на то, чтобы сыграть хотя бы маленькую эпизодическую роль. Ты, конечно, не знаешь, как тяжело стоять на сцене, залитой светом, знать, чувствовать, что на тебя смотрят десятки любопытных оценивающих глаз, и не потеряться, не забыть всё на свете, а говорить, действовать, жить своим персонажем! Но даже и не зная всего этого, ты можешь представить, как тяжело, когда ты говоришь что-то своим друзьям, а они, на полуслове твоём, уходят и ты видишь только их спины. Зритель, родной наш, самый любимый, мы стараемся для тебя! Мы не жалеем никаких сил для тебя. Пожалуйста, просто останься до конца. Прояви к нам и к тем, мимо кого ты бы прошёл, уважение – останься на своём месте до конца спектакля.

Всё. Спектакль окончен. Все вокруг встают и аплодируют. Это такая форма благодарности артистам за их труд. Нам будет приятно, если ты присоединишься. И мы все, от исполнителей главных ролей до скромного осветителя и «той девочки с билетами», будем благодарны тебе за то, что ты провёл этот вечер с нами. Вместе с нами думал, чувствовал, переживал (пусть даже и о чём-то своём), и показал себя самым достойным, подготовленным, лучшим, самым классным Зрителем! Мы будем ждать тебя снова и снова.

С любовью к Зрителю и Артистам.

"Священнодействуй или убирайся вон!".

Сегодня, в самом, казалось бы, разгаре творческого процесса, я неожиданно воочию увидела, как всё же необходима "база", понимание основ актёрского мастерства. Со всей ясностью мне предстал тот факт, что даже самый большой талант нуждается в "огранке", а актёр в профессиональном обучении, недостаток которого талантом не компенсируешь...

Раньше я сталкивалась с этим, в основном, в танце. По целому ряду малозаметных непрофессионалу признаков всегда можно с уверенностью сказать - есть у танцора база или нет. И какая она - классическая, народная, современная. С уверенностью скажу, что танцоры любого стиля и направления приходят в определённый момент к необходимости "базу" освоить, подтянуть, вернуться к основам и обнаружить там ещё бездонное море неосвоенного материала, который легко становится источником вдохновения. Так вот то же я сейчас могу сказать и про актёров.

Спектакли рождаются по-разному. Какие-то получаются легко, словно "на волне". Другие вынашиваются трудно и долго, как жемчуг в раковине. И также, как про жемчуг, нельзя заранее сказать - родилась в раковине жемчужина или нет... Но в любом случае, спектакль - это не просто текст разных степеней выученности, не просто перемещения по сцене и выполнение каких-то действий... Это... Это что-то совсем другое...

И вот тут и встаёт вопрос владения базой. Такие "штуки" как "задача" и "сверхзадача", образ персонажа, главная идея. И даже совсем уж простое: владение голосом, интонирование, внутренняя душевная "подвижность" наряду с органичностью, адекватная работа в предлагаемых обстоятельствах и тд и тп.

Совершенно очевидно для меня сегодня стало, что без этих основ, без понимания и владения элементарными "кусочками" этой мозаики за серьёзный драматический материал браться рано. Рано, как это ни прискорбно иногда признавать. Потому что актёр, на мой личный взгляд, это не марионетка, не бессознательный такой пустой объект с руками и ногами, который передвигается и открывает рот. Актёр -  это осознанная творческая личность, с определёнными уже знаниями, пониманием, умениями и навыками, готовностью к самостоятельной творческой работе и большим, даже непреодолимым, пожалуй, желанием  "быть актёром" в самом полном значении этого.

Спектакль – это… чудо. И, как актёр, ты либо творишь это чудо, отдаёшь этому всего себя до самых глубин и «кишок», подчиняешь этому чуду, этой единственной цели всё. Либо не берись даже, не хватайся, не замахивайся…

Примерно об этом, наверное, знаменитое: "Священнодействуй или убирайся вон!".

Что такое спектакль?

Дорогой зритель! Знаешь ли ты, что такое спектакль?

Что такое «спектакль» по-настоящему, а не просто культурное мероприятие на два часа в месте под названием «театр»?  Что такое «спектакль» изнутри и снаружи, вглубь и вширь во всей полноте?

Даша, артистка театра, костюмер, реквизитор. Сессия. Середина дня. В комнате, до потолка заваленной одеждой, обувью, какими-то вещами, предметами, мебелью, чемоданами, ещё какими-то вещами, назначения которых невозможно угадать без дополнительного пояснения, Даша собирает костюмы и реквизит на спектакль. Точно по счёту и по фамилиям исполнителей, все пальто, штаны, майки, купальники, рубашки, пиджаки, шляпы, перчатки, джазовки, туфли, платья, маски, чемоданы… все мельчайшие вещицы, которые играют в спектакле на сцене или за сценой, или просто нужны. Розовая чашечка с блюдцем, английская газета (которая одна и бережётся, как зеница ока), телефон, лыжи, кулисы чёрные, белые, тюлевые… Постиранные, зашитые, сложенные, упакованные… Два часа доскональной и внимательной работы, чтобы на следующий день все всё нашли, были одеты и обуты, и ничего не пришлось срочно искать и переделывать.

Вадим, артист театра, школьник. Между школой и репетитором, в метель и мороз, приезжает к реп.залу, чтобы погрузить декорации в машину. В течение получаса, до подхода «старших» Адама, Макса и Сергея, один переносит неподъёмные сумки, коробки с аппаратурой, кубы и прочие вещи, грузит их в лифт.

Геннадий, водитель грузтакси. Простой человек с высушенным, словно обожжённым солнцем, лицом. Не актёр, и не работник театра. Мороз -25, метель. Подъезд к крыльцу заметён сугробом. Ветер пронизывает насквозь. Грузим декорации уже час. Время дорого. Опаздываем на монтировку. Выясняется, что отъехать невозможно. Под наметённым снегом толстой коркой – лёд, колёса буксуют, машина стоит на месте. В распахнутой куртке, с развевающимися, облепленными снегом, волосами, Геннадий «колдует» около машины. Трогаемся. Отъезжаем.

Подъезжаем к «Октябрю» и снова встаём, увязнув в огромных, раскуроченных колёсами машин, сугробах, под которыми снова – лёд. Идёт время. Наконец, удаётся подъехать к входу настолько, что уже можно выгружать и вручную по снегу тащить декорации к лестнице и внутрь. Наши парни разгружают. Кубы, стол, стулья, блоки лестницы, сумки с костюмами, металлические конструкции… Доходит второй час транспортировки, мы опаздываем на монтировку на полтора. Геннадий залезает в кузов и начинает помогать.

Наконец-то, всё выгрузили. Ровно два часа работы грузтакси. В его, Геннадия, свободное время, на его, Геннадия, машине. В жуткую погоду. Плюс работа грузчика. Подхожу, спрашиваю: «Сколько я вам должна?». Геннадий смотрит на меня: «Да что с вас, с артистов, взять», улыбается замёрзшими губами и уезжает.

Адам, артист театра, монтировка «на высоте».

Макс, артист театра, монтировка лестницы.

Сергей, начинающий артист театра, монтировка лестницы.

После двух часов сражения со снегом, льдом, ветром, дорогой, переноски всех конструкций в зал и на сцену, расходятся каждый по своим локациям. Полтора часа на высоте потолка, на шатающихся грязных строительных лесах, за тем самым экраном, который ты, зритель, увидишь, если зайдёшь в «Октябрь» в другие дни, на вытянутых руках и с согнутой спиной, стоя на коленях, по завязочке, привязывает Адам тот самый задник и кулисы, которые потом служат пространством для спектакля.

Из нескольких многокиллограмовых блоков,  состоящих из деревянных ступеней и металлических креплений и болтов, Макс и Сергей вдвоём, почти голыми руками парой отвёрток и каких-то странных железяк, собирают лестницу. Да, да, ту самую, которая потом элегантно и легко выступает из белоснежных тюлевых кулис. Части лестницы приходится поддерживать ногами, лёжа на спине, потому что рук не хватает. И сил не хватает. Лестница кривится, шатается и заваливается на бок. В самый неожиданный момент, с треском лопается один из держащих конструкцию деревянных брусков. Ребята делают перерыв. Возвращаются, и переделывают способ крепления в «слабом» месте. Лестница стоит, ровная и устойчивая.

Лиза, артистка театра, монтировка света, школьница. Три часа до спектакля. Чтобы ты, зритель, увидел то, что называется спектаклем, рассмотрел лица и положения актёров на сцене, Лиза проводит свет. Каждый прожектор, каждая лампа должны оказаться на своём месте – над окном, над лестницей, над камином, по краю сцены, на стойках… Шнур от каждой лампы подключается к удлинителям, спаривается, если это нужно, с другими, и уводится в противоположный конец зала, в ту комнатку, которая оказывается у тебя, зритель, за спиной – на световой пульт. И чтобы всё это заработало, Лиза проделывает множество подобных однообразных действий, руководствуясь пословицей «Глаза бояться, а руки делают».  

Володя, киномеханик. Работник «Октября». По нашей просьбе переносит всю звуковую аппаратуру на задние ряды в зал. Потому что из задней комнатки звукооператору Наташе почти ничего не слышно, кроме гудящей техники. Прямо на ходу разбирая и ремонтируя удлинители и розетки, Володя подключает магнитофон и пульт.

Наташа, звукооператор театра. Выставляет звук, настраивает эквалайзер, обговаривает сложные моменты с актёрами. В момент, когда неожиданно вырубается звук, справившись с ужасом, растерянностью и ватными ногами, продолжает спектакль.

Два часа до спектакля.

Женя, артист театра, зав.труппой.

Серёжа, начинающий артист театра.

И все уже известные вам лица.

На глазах сцена меняется. Рояль уползает глубоко в кулису, лестница задвигается на место, прикручивается батарея, вешается окно, тюлевые занавески, скатерть и «юбочки» на стулья, появляется камин, радио, прикрепляются к сцене кулисы. Голая сцена бывшего кинотеатра превращается в волшебное место, в котором скоро будет происходить… спектакль! Руками артистов подметается и моется пол, передвигаются тяжести, вешаются задники, монтируются декорации… Ничто, дорогой зритель, ничто из того, что ты видишь потом, не появляется само по себе.

Полчаса до начала спектакля. Разбираются костюмы, раскладывается реквизит. Поправляем причёски, макияж. Разминаем тело и голос. Настраиваем душу.

Двери в зал закрыты. Там, в фойе, эти двери под надёжной защитой. Тебя, дорогой зритель встречают с радостью Мария, Ксюша, Оля, Даша… Все наши ребята, не занятые на сцене сегодня. Они же заботятся о порядке в зале во время спектакля, помогают в экстренных ситуациях, открывают и закрывают для вас двери.

Спектакль. Выключается свет. Звучит музыка. Выходят артисты.

И среди всей этой искусственной реальности, деревянных каминов, фальш-лестниц на второй несуществующий этаж, палящих софитов, фонящих колонок, среди всего этого буйства мелочей и вещей, рождается спектакль. В горящих глазах, сорванных глотках, обнажённых нервах… И если всё получилось, если все сработали честно, то чудо произошло. И не стало сцены и зала, аппаратуры и декораций, текста и мизансцен… На какой-то миг ты, родной наш, понимающий, чувствующий, думающий зритель, поверил в то, что всё это по-настоящему.

Пятнадцать минут после.

Спектакль окончен. Костюмы сняты. Время выдохнуть. Выпить воды. И послушать режиссёра.

Полчаса после.

Всё те же известные вам лица. Вся история в обратном порядке. Снять, разобрать, сложить, пересчитать, упаковать… погрузить, перевезти, разгрузить, донести.

Осталось добавить немного. Два-три месяца репетиций до этого момента. Почти каждый день, в любую погоду и с любым настроением. Тексты, танцы, перестроения, внутреннее содержание роли… Организационные проблемы, связанные с арендой зала и продажей билетов. Убеждение тебя, дорогой зритель, что это стоит того, чтобы прийти и посмотреть. И неустанное, постоянное, недремлющее присутствие режиссёра и руководителя Ольги Владимировны в каждый, КАЖДЫЙ момент того, что здесь написано.

Я могу писать об этом долго. О каждой мелочи и каждом человеке. Обо всём том, что выводит меня из себя, уносит огромное количество сил, нервов, здоровья, времени… Что требует огромных материальных, физических и душевных вложений… обо всём том, что я давно и бесконечно люблю всем сердцем.

Что такое спектакль?

Это чудо. Сотворённое руками и душами неравнодушных людей, заражённых одним общим делом, имя которому ТЕАТР.